– Маяковский, что вы все подтягиваете штаны? Смотреть противно!
– А если они у меня свалятся?
И в пролёт не брошусь, И не выпью яда, И курок не смогу над виском нажать. Надо мною, Кроме твоего взгляда, Не властно лезвие ни одного ножа.
Ешь ананасы, рябчиков жуй,
День твой последний приходит, буржуй.
Ведь если звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно?
Красивая женщина — рай для глаз, ад для души и чистилище для кармана.
Семей идеальных нет, все семьи лопаются, может быть только идеальная любовь. А любовь не установишь никакими «должен», никакими «нельзя» — только свободным соревнованием со всем миром.
Кроме любви твоей, мне нету моря, а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Знаем женщин. Трудно им вот. Быт рабынь или котят. Не накрасишься — не примут, а накрасься — сократят.
Я себя смирял, становясь на горло собственной песне.
Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.
Лучше уж от водки умереть, чем от скуки!
Как ужасно расставаться, если знаешь, что любишь и в расставании сам виноват.
Сегодня у меня очень «хорошее» настроение. Еще позавчера я думал, что жить сквернее нельзя. Вчера я убедился, что может быть еще хуже — значит, позавчера было не так уж плохо.
Если я не устал кричать «мы», «мы», «мы», то не оттого, что пыжится раздувающаяся в пророки бездарь, а оттого, что время, оправдав нашу пятилетнюю борьбу, дало нам силу смотреть на себя, как на законодателей жизни.
Если ты меня любишь, значит ты со мной, за меня, всегда, везде и при всяких обстоятельствах.
Довольно ползать, как вошь! Найдем — разгуляться где бы! Даешь небо!
В этом мире умереть не ново,
Сделать жизнь значительно трудней.
Юридически — куда хочешь идти можно, но фактически — сдвинуться никакой возможности.
Надеюсь, верую, во веки не придет ко мне позорное благоразумье!
Ветер колючий трубе вырывает
Дымчатой шерсти клок.
Лысый фонарь сладострастно снимает
С улицы чёрный чулок.
Я достаю из широких штанин
Дубликатом бесценного груза.
Читайте, завидуйте, я —
Гражданин Советского Союза.
– Среди русских я чувствую себя русским, среди грузин я чувствую себя грузином…
– А среди дураков?
– А среди дураков я впервые.
Я пишу потому, что я больше не в состоянии об этом думать.
Солнце померкло б, увидев наших душ золотые россыпи.
Болтливость — растрата рабочих часов! В рабочее время — язык на засов!
Желающие получить в морду благоволят становиться в очередь.
Это только работать одному скучно, а курицу есть одному веселее.
Ни социализма не смогли устроить, ни женщину.
Гражданка! Наша любовь ликвидирована. Не мешайте свободному гражданскому чувству, а то я милицию позову!
Нет на свете прекраснее одежды, чем бронза мускулов и свежесть кожи.
Вы что же моей жене селедку в грудь тычете? Это же ж вам не клумба, а грудь, и это же вам не хризантема, а селедка!
От тебя ни одного письма, ты уже теперь не Киса, а гусь лапчатый. Как это тебя так угораздило?
Халтура, конечно, всегда беспринципна. Она создает безразличное отношение к теме — избегает трудную.
Я земной шар чуть не весь обошел, — и жизнь хороша, и жить хорошо. А в нашей буче, боевой, кипучей, — и того лучше.
Ночью хочется звон свой спрятать в мягкое, в женское.